2 ноября 2011 года курс гарвардского доктора экономических наук Григория Манкива1 в полном составе умышленно покинул аудиторию. предлогом для студенческого протеста послужила солидарность с перемещением «Возьми Уолл-Стрит».
В тот же сутки было опубликовано открытое письмо студентов элитного университета, которое пролило свет на фундаментальные обстоятельства наглого демарша: «Мы записались на курс в надежде взять широкую базу экономической теории, которая помогла бы в отечественных изучениях на нивах разных дисциплин. Вместо этого нам стали читать лекции, полностью пропитанные ограниченными и своеобразными взорами на экономику, каковые, как нам думается, только цементируют проблематичные и неэффективные совокупности экономического неравенства».
Звезда Гарварда доктор наук Манкив до недавнего времени пользовался свирепой популярностью: в лучшие годы на его лекции записывалось по 700 студентов, жаждавших приобретать знания из рук главы Совета экономических консультантов при президентской администрации Буша-младшего.
В политическом бомонде Грегори Манкив и сейчас на коне — он консультирует самого Митта Ромни, бывшего кандидата республиканцев и губернатора Массачусетса на будущих выборах президента. Но же мы видим, что политический фавор больше не гарантирует популярности в отвлечённой сфере — тревожный симптом для служителя науки!
Классики с приставкой «нео»
Что же подтолкнуло студентов к бойкоту элитных лекций элитного института? Перемещение Occupy Wall-Street?
Сочувствие соотечественникам, доведенным до отчаяния дьявольским цинизмом «жирных банковских котов», непременно, послужило импульсом для гарвардского протеста. Отчего же козлом отпущения избрали Грегори Манкива?
Никаких тайных в выборе нет: Манкив — пламенный либерал-консерватор, всем своим образом символизирующий успех неокейнсианства не столько как экономической школы, сколько как симбиоза политической власти и научной теории.
Дело в том, что последние тридцать лет не только В США, но и во всех государствах Западной цивилизации экономический неоклассицизм, представленный прежде всего продолжателями и учениками идей британского барона Джона Мейнарда Кейнса2, поклонника русских балерин и индустриализационных потуг Сталина, делает роль придворной экономической идеологии всех правительства предержащих.
Я нисколько не преувеличиваю: влияние неокейнсианства на решения центробанков и правительств в государствах Западной цивилизации сопоставимо разве что с влиянием марксистской политэкономии в СССР. Вернее, о влиянии по большому счету сказать не приходится, потому, что и в том и другом случае придворная экономическая теория являет собой безальтернативную монополию.
Неприятность, однако, в том, что экономический неоклассицизм, будучи единственной теорией, которой разрешено всецело обладать умами представителей власти, довел мировую экономику до беспрецедентного кризисного состояния. Монетаристское манипулирование процентной ставкой, безграничные финансовые эмиссии, зашкаливающие воображение суверенные задолженности и бюджетный дефицит, количественные смягчения, отмена поправки Гласса-Стигалла, открывшая дорогу слиянию коммерческих и инвестиционных банков, и дерегуляция внебиржевых деривативов — вот список только главных «подвигов» неокейнсианцев.
Все меры по выходу и спасению экономики из экономического кризиса, начавшегося в 2007 году, полностью ненужны и носят косметический характер. Единственный настоящий пафос этих мер — оттягивать как возможно продолжительнее трагедию, неизбежную в ситуации, в то время, когда количества необеспеченных долговых обязательств превосходят всемирный валовой продукт в десятки, если не в много раз3.
МОТОЦИКЛ МИНСК С ПРОЗРАЧНОЙ ГОЛОВКОЙ ЦИЛИНДРА.
