Мир делается неинтереснее
Сообщение о смерти человека, при жизни ставшего знаком реформ: погиб Егор Гайдар. На бессчётных сайтах Рунета – бурное обсуждение. Кончилась целая эра. Как-то незаметно утекла между пальцами, деформировалось во что совсем иное, не то, что хотелось, не то, что вспоминало, не то, что мечталось.
Планида умирающих политиков: их смерть всегда приводит к множеству негатива. Неизменно найдутся неизвестные люди в серой толпе, торопящиеся плюнуть кроме того в крышку гроба. Вернее, не гроба, к гробу их никто не подпусти. В никуда, в пространство, в бесформенную массу социальной энтропии, в которой постоянно предъявят претензии.
Особенно – реформаторам.
Гайдар, взявший на себя жутковатый труд демонтажа лагерной совокупности, для многих обитателей нашей страны, к сожалению, останется, виноват во всем. В национальной вороватости и отсутствии морали, в лени и неумении трудиться, в собственных проблемах и личных неурядицах.
Второе такое имя-знак разве что у Чубайса.
Не смотря на то, что в чем вина – неясно.
не забываю пара лет назад сообщение о смерти Ельцина. Юная сотрудник в редакционной курилке выразилась что-то на тему «в том направлении ему и дорога». А на вопрос, отчего же так беспощадно и мерзко, ответила, пожав плечами: «У меня к данной смерти неоднозначное отношение» не забываю, тогда это взбесило жутко и было нужно ответить: «Знаешь, милочка, неприятность только в том, что у смерти ко всем отношение однозначное».
И каждая смерть – утрата для мира, что остается. Праведников и грешников, алкоголиков и гениев.
И, как это ни кощунственно звучит, в то время, когда погиб Гитлер – погиб не только мерзавец, окунувший мир в преисподняя, но и несостоявшийся в нем живописец. Каким он мог быть – эта возможность также погибла.
Каким был бы российский мир по той возможности, которая была заложена в первых русских реформах? Само собой разумеется, гадать сейчас довольно глупо и безнадежно. Но ясно, что это планировался мир, где свобода предпринимательства дает шанс каждому сделать собственную жизнь, где государство не влезает в эту жизнь сверх необходимости, где на развалинах советской экономической совокупности появляется фундамент новой России – России прорыва в свободное существование.
Олицетворенная мечта российского либерала, выношенная двухсотлетним бременем практически всех сколь или мыслящих людей в этом государстве. Со собственными перекосами, полным равнением и наивностью на Запад. С мыслью, что окно в Европу, заложенное аж триста лет назад, пора превращать в полноценную дверь, и прекратить делать вид, что русские – не европейцы, не Запад.
Ясно, что это лишь идеализированная выжимка из всего того, что происходило в стране в 1991-1992 годах. Тем более ясно, что не произошло. Как не произошло продолжения 1860-1870-х.
Тогда произошло 1 марта 1881 года, парламентский манифест остался неподписанным, а не смену двадцатилетней эры реформ пришла эра Александра III. Да, в эту эру Российская Федерация смотрелась сильной, монолитной и бурно развивающей.
Да, в эту эру раздалась фраза, которая думается псевдопатриотам таковой «крутой», но в действительности похожая на решение суда: «У России имеется только два союзника – ее флот и армия». А закончилось все Ходынкой, убийством Столыпина, неистовым толпами и кликушей пьяных изменников.
Прямой аналогии тут нет. Это не означает, что нынешняя обстановка повторяет с точностью до слез. Но это, по крайней мере, напоминает: не следует скоро отрекаться от своих реформаторов и предавать анафеме их уходящие имена.
VLOG Ужин за 20мин/ Приобретения/ Хранение/ Детский уход
