Поведение человека в толпе значительно отличается от его поведения наедине с собой либо в маленькой компании. Масса, будь она сосредоточенной в одном месте (масса людей) либо рассеянной без зримой связи личностей между собой, ведет себя так, как будто бы образует единый организм с единой психикой, даже в том случае, если складывается из не приемлющих друг друга групп.
Психологии толпы свойственны следующие черты:
1. Симптом «собственный — чужой», либо «кто не с нами, тот против нас». Наличие соперника — настоящего либо мнимого, давешнего либо только что распознанного, весьма сплачивает массу как в себя, так и около фаворита, а также ситуационного — митингового оратора.
Неприязнь к общему врагу — как обручи на бочке, не дающие ей распасться. Данный симптом удачно употреблялся политиками как для мобилизации народа на чрезвычайные упрочнения, так и для обеспечения большой покорности в довольно спокойное время.
2. Эмоциональность, существенно превосходящая личный средний уровень участников массы (особенно толпы) и легко стимулируемая зрительной и словесной символикой. Влияние чувств в митинговых речах только громадно.
Этому содействует как сам факт сбора на митинге одинаково настроенных людей, так и действия ораторов-«затравщиков», доводящих эти эмоции до чрезвычайной силы в нужном направлении. «доказательства и Глубокомысленные рассуждения, — отмечал М.В. Ломоносов, — не так чувствительны, и страсти не смогут от них возгореться; и для того с большого седалища разум к эмоциям свести должно и с ними соединить, дабы он в страсти воспламенился».
Эмоции при умелом их применении — ключ не только к интересу, но и к доверию слушателей, и к их памяти. Эмоционально окрашенная информация запоминается лучше, чем пресная. Наряду с этим хорошее запоминается хуже, чем отрицательное — «хорошая слава лежит, а дистрофичная бежит».
Эмоции — это еще и замечательное и притом обоюдоострое оружие: их легче возбудить, чем угасить. Далеко не всегда оратору удается направить их в необходимое русло. Эмоциональная воздух толпы воздействует кроме того на спокойных и рассудительных людей.
Эмоции — иррациональный, тяжело контролируемый фактор. Определение пределов и меры действия на эмоции слушателей — это вопрос нравственной позиции оратора, его социальной ответственности.
3. Крайности в действиях и оценках. На демонстрацию идут не обыватели, а активисты, люди с определенным идейным зарядом, а часто и с готовностью к действию. Митинг — папа баррикады.
Неудивительно, что в политически напряженные моменты власти запрещают проведение любых собраний, кроме того в полной мере безобидных.
4. Масса (особенно масса людей) по интеллекту неизменно ниже собственного среднего представителя. По замечанию французского социолога Гюстава Лебона, «сорок академиков, собранных совместно, никак не умнее сорока водовозов». Коллективным возможно лишь инстинкт, разум же любого сообщества — это мышление его самая талантливой интеллектуальной части.
Истина ни при каких обстоятельствах не обретается большинством голосов, в случае если осознавать под истиной соответствие чьих-либо заявлений настоящему положению дел. Наука делается не на митингах, а в лабораториях и на научных симпозиумах, где каждая попытка поставить теорию выше факта встречает решительное осуждение.
5. Эффект унификации: будь как все. Хуже всего появляться в толпе белой вороной. Из этого вечная задача ситуационного фаворита: запрещено ни быть вровень со всеми — в противном случае не увидят, ни чересчур выделяться — в противном случае отторгнут.
Принципиально важно соблюсти меру, быть на ход вперед и не более. Многие митинговые ораторы различных политических партий предпочитают, подчас инстинктивно, выступать в амплуа «рубахи-юноши», как все — разве что бойчее и откровеннее, но не особенно умнее.
ЛЕВ ПРОТИВ — Масса людей БЫДЛА И ВДВ
